14.02.2020

Юнга Северного флота

В особо трудные для страны первые годы Великой Отечественной войны многие парнишки, ещё не достигнув призывного возраста, стремились на фронт, чтобы помочь отцам и старшим братьям бить фашистов. Геннадий Торчков, родившийся 30 августа 1928 года в Юрьянском районе, дважды пытался попасть в действующую армию.

Тайком на фронт

«Шёл 1943 год. Я, как со старшим братом повидался, решил на фронт сбежать, ведь без меня война может кончиться, — вспоминал Геннадий Дмитриевич. — Как на такое решился? Патриотизм тогда сильный был. Оставил младшему брату продуктовые карточки, завернул в газету краюху хлеба: на первое время хватит, а там видно будет. И правда, мир не без добрых людей: и покормили, и обогрели попутчики. Сел я на проходящий поезд и добрался до Лянгасово, а там воинский эшелон на путях стоит. Попросился к солдатам, они мне посочувствовали, в вагон пустили.

Доехал до Шахуньи, там остановка. Бойцы выстроились на перроне, снаряжение и продукты получают, а по вагонам сотрудники СМЕРШа ходят, всё осматривают, шпионов ловят. Я залез под нары, за дрова для буржуйки спрятался. То ли контрразведчики такими внимательными оказались, то ли шепнул им кто-то, но зацепили меня за фуфайку кочергой и вытащили. «Кто такой? Куда едешь?» — спрашивают. Я молчу. Меня обыскали, нашли хлеб, завёрнутый в местную газету. «Вот ты откуда, голубчик!» — говорят и в газету пальцем тычут. Отпираться не было смысла. На вокзале в милиции подержали, потом на пассажирский поезд посадили и в Киров отправили, а там и до Юрьи сопроводили, в местное отделение сдали, чтобы я понял, что к чему. Потом отвели на «проработку» в райком комсомола, где секретарь Хохлова меня стала воспитывать: «Как тебе не стыдно? У тебя все на фронте: родители, старший брат, дядя, а ты тут такое вытворяешь!». А я отвечаю, что тоже на фронт собрался. «Как? — удивилась она. — Тебя же в армию по возрасту не возьмут!». Объясняю, что поэтому тайно поехал, в военкомате-то сразу отказали. Слово с меня взяла, что больше не сбегу».

Геннадий устроился учеником на радиоузел, ходил по близлежащим деревням, исправлял повреждённую связь. Рабочую карточку получил, на неё хлеба на 200 граммов больше давали, чем на иждивенческую, и то еле-еле с младшим братом до весны дотянули.

Летом 1944 года наши войска освободили почти всю территорию Советского Союза. Геннадий не утерпел, снова решился ехать на фронт. Брату, которому уже тринадцать лет исполнилось, сказал: «Как весь хлеб съешь, дня через три иди в военкомат, расскажи, что родители воюют, что я на фронт уехал, а ты совсем один остался. Пусть тебя в детский дом пристроят, их в войну много пооткрывали. В Юрье тоже есть, там дети из Ленинграда живут. Не пропадёшь!». «Возьми меня с собой, я тоже воевать хочу!» — стал просить братишка. «А кто за домом присматривать будет? Ты сейчас за старшего остаёшься», — ответил Гена и уехал.

Его снова выловили, вернули в Юрью, сначала в милиции допросили, потом опять в райком комсомола на беседу к Хохловой. «Снова за своё? — спрашивает она. – Ведь без подготовки, без навыков военной службы тебя сразу убьют. Учиться тебе надо». А Геннадий отвечает: «Всё равно на фронт сбегу!». Хохлова покачала головой и куда-то ушла. Приходит с морским офицером в чёрной форме, сбоку кортик поблёскивает, а на погонах по четыре звёздочки. Тот спрашивает: «Сколько классов окончил?». «Семь», — отвечает Геннадий. Офицер предложил в школу юнг поступить, но должно быть направление от райкома комсомола. «Напишу ходатайство», — сказала Хохлова. Гена такого не ожидал, от радости даже слёзы навернулись.

Первый бой

В Кирове сто пятьдесят пареньков, будущих моряков, посадили в вагоны и повезли на север. Ехали по ночам, опасаясь бомбёжек. Из Мурманска на машинах отправили в Ваенгу (с 1951 года — город Североморск), на базу Северного флота. Разместили во флотском полуэкипаже, по-сухопутному — в казарме. Обмундировали в чёрную морскую форму. Бескозырки выдали без ленточек: не положено юнгам. Особой гордостью для ребят были тельняшки.

7 октября 1944 года началась Петсамо-Киркенесская операция — наступление войск Карельского фронта и Северного флота на севере Финляндии и Норвегии. Личного состава на кораблях не хватало, поэтому командование решило задействовать новобранцев. Из юнг отобрали тридцать человек покрепче. Геннадий Торчков, которому недавно исполнилось шестнадцать лет, попал на большой «охотник».

Катер взревел мотором и, оставляя за собой трёхметровый белый бурун, пошёл по заливу к выходу в море. Новичка знобило от ветра и от мелких солёных брызг, а колючий снег забивался за воротник. Видя это, десантники пересадили паренька за рубку, закрыли от непогоды своими спинами. Здесь было немного удобнее, хотя и упирался в бок приклад автомата одного их моряков.

Как стали подходить к месту высадки, боцман приказал Геннадию быть рядом, чтобы вместе держать трап. Страха Торчков не испытывал: ещё не знал, что такое настоящий бой, но чувство тревоги и волнения, дрожь в теле появились. К берегу подходили на малых оборотах и, как только киль заскрежетал о дно, двигатели заглушили. Боцман с Геннадием прыгнули в воду. Середина октября, ледяная вода до пояса доходит, ноги сразу судорогой свело. В руках — концы троса, за который трап с палубы выдвинули, а он до берега не доходит: мелко тут, катеру ближе не подойти. Так и стояли в воде, упёршись, чтобы тяжесть выдержать, а по трапу десантники бежали, соскакивая на берег.

Тут-то всё и началось: вражеская сирена подняла тревогу, прожектора выхватывали в темноте фигуры наших бойцов, застрочили пулемёты, заухали пушки. На берегу — вспышки, разрывы, от скалистого грунта осколки отскакивают, свистят, с завыванием проносятся мимо. На море поднимаются и с шумом опадают столбы воды. Только последний десантник спрыгнул, боцмана с юнгой на палубу вместе с трапом втянули, и «охотник» спешно стал уходить в море. В это время наши торпедные катера выпустили торпеды по транспортам, которые стояли у пирса. Один за другим раздались взрывы, на вражеских кораблях забушевало пламя. А потом и миноносцы навесным артиллерийским огнём через сопку стали обстреливать немецкую базу. Долго ещё канонаду слышно было.

Только на катере Геннадий Торчков обнаружил, что ранен. Когда сырую форму с себя стаскивал, раскладывал для сушки в машинном отделении, ещё ничего не чувствовал. А как обогрелся, заболела правая щека. Дотронулся рукой, на пальцах осталась кровь. Боцман осмотрел рану. Оказалось, что осколок прошёл вскользь, не повредив важные кровеносные сосуды. Рану обработали и перевязали. Второе ранение юнга обнаружил уже в порту, когда катер пришёл на базу. Осколок мины, пропоров ботинок, задел пятку. Раны быстро затянулись, и в медсанбат Геннадий не обращался. Вот так паренёк с Вятской земли принял боевое крещение не только морской водой, но и огнём и вражеским железом. После завершения операции даже бывалые моряки говорили, что тот дерзкий налёт и высадка десанта, прошедшие почти без потерь, — это чудо.

Соловецкая школа

Дали два дня на отдых. Геннадий уже думал, что его оставят на катере, но юнг отправили в соловецкую школу. Когда выбирали специальность, Торчков попросился в артиллерийские электрики, служба которых проходила на больших надводных кораблях. На Соловках юнг поселили в бывших монастырских кельях. Решётки с окон, оставшиеся после содержания в камерах заключённых Соловецкого лагеря особого назначения, были уже убраны, но на массивных дверях ещё остались «глазки», через которые в своё время за узниками наблюдали надзиратели. На стенах келий-камер виднелись оставленные арестантами надписи и рисунки. Геннадию особо запомнились морские сюжеты. Поднимали юнг в шесть часов утра. Невзирая на погоду, все бежали на зарядку. Физической подготовке в школе уделялось много внимания, проводились спортивные соревнования. Изучали ребята общеобразовательные предметы и различные специальности. Ни выходных, ни праздничных дней у юнг не было — всё учебные будни, чтобы как можно быстрее подготовить специалистов для флота.

9 мая 1945 года стал для всех одним из самых радостных событий жизни, хотя многие ребята сожалели, что война закончилась без их участия. В августе сдали экзамены, и по распределению Геннадий Торчков оказался на крейсере «Мурманск».

Пахари моря

Геннадий служил на «Мурманске» до 1946 года. За это время в море выходили только один раз для учебных стрельб. Той аппаратуры, которые изучали в школе юнг, на крейсере не было, и молодого матроса временно поставили стрелком на спаренный пулемёт.

После передачи «Мурманска» американской миссии экипаж распределили по другим кораблям Северного флота. Наш земляк был назначен в боцманскую команду на один из тральщиков, участвовавших в разминировании Кольского залива. За эту трудную и опасную работу их называли «пахарями моря». Тралили мины на разной глубине, уничтожили десятка три. В спокойную погоду найденные мины подрывали, при волнении моря — расстреливали из пушки. И хотя попадали не с первого раза, так было безопаснее.

«Не один раз мы на пару со старшиной ходили на шлюпке на подрыв мин, — вспоминал Геннадий Дмитриевич. — Обычно это делали вдвоём, чтобы сократить риск гибели людей. Бывали случаи, когда экипаж шлюпки не успевал далеко отплыть, и взрывной волной лодку переворачивало. Приходилось срочно спускать на воду ещё одну и выручать моряков, чтобы они не замёрзли в ледяной воде. Но такое бывало очень редко. Запальный шнур, который и в воде горит, имел пятьдесят метров длины, и пока он тлел, мы ещё метров на сто успевали отойти. Тогда взрыв был уже не страшен. Я на вёслах грёб, а старшина заряды на рога мины устанавливал, фитиль поджигал. После взрыва нас догоняла большая волна, и тут шлюпку нужно держать прямо, чтобы не зачерпнуть бортом.

Мирная жизнь

В Юрью с военной службы Геннадий Торчков вернулся 10 мая 1951 года. В то время День Победы ещё не отмечали, как сейчас. Месяц молодой моряк отдохнул, а потом пошёл искать работу. Сначала устроился в «Заготзерно» электриком, потом трудился на лесопилке, но хотелось приобрести более основательную специальность. На семейном совете решили, что после военной службы Геннадию лучше избрать сугубо мирную профессию, и в 1953 году он поступил в кировское медицинское училище на зубного техника. Там же познакомился с Галиной, студенткой врачебного факультета, и в июне 1955 года молодые люди поженились.

После окончания учёбы супругов да ещё почти половину курса направили в Тюменскую область «отрабатывать дипломы». Прожила семья там до 1959-го, а затем перебралась в Уржум, где Торчковы всю жизнь работали по своей специальности.

В рамках мероприятий, посвящённых 70-летию Кировской области и Дню матери, в областной центр приглашались семьи, которые в 2005–2006 годах отпраздновали золотую свадьбу. В торжественной обстановке супругам Геннадию Дмитриевичу и Галине Филипповне вручили свидетельство о присвоении почётного звания «Золотая вятская семья». Торчковых часто приглашают на различные мероприятия военно-патриотической тематики, и, если позволяет здоровье, они всегда присутствуют на них.

За проявленное во время войны мужество, за добросовестное исполнение служебных обязанностей в мирное время Г.Д. Торчков был удостоен нескольких орденов и медалей, но особенно он дорожит нагрудным знаком «Юный участник Великой Отечественной войны».

Владимир Шеин

Фото

Возврат к списку