13.03.2020

Один в поле воин

20 июля Герой Советского Союза Павел Григорьевич Тимшин отмечал два дня рождения: первый — когда появился на свет, второй — когда после боя, за который удостоили самой высокой награды Родины, его, тяжелораненого, посчитали убитым, но он выжил…

Родился Павел Тимшин в 1925 году в деревне Первая Кизерь Уржумского уезда в семье Григория Минеевича и Агриппины Ивановны. Окончил начальную школу в родной деревне, а в 1940-м — семилетку в селе Русский Турек. После обучения на курсах трактористов работал в шурминской машинно-тракторной станции.

В январе 1943 года семнадцатилетнего юношу призвали в Красную Армию. Службу начинал на Дальнем Востоке, где прошёл курс молодого бойца, получил военную специальность пулемётчика и звание младшего сержанта. В действующей армии Павел Тимшин — с 1944 года. Сражался на II и III Белорусских фронтах, участвуя в освобождении Белоруссии и Литвы.

Вспоминая фронтовые будни, Павел Григорьевич рассказывал: «Мне всё время казалось, что окружающие жалели меня и не воспринимали всерьёз как солдата: во всей роте не было бойца меньше меня ростом, да и выглядел я совсем мальчишкой. Не хочу хвалиться, но это мнение изменилось, когда увидели, что могу стрелять «на заказ»: с двухсотметровой дистанции короткой очередью «залепить» амбразуру дота или чисто «срезать» любую цель».

Командир пулемётного расчёта младший сержант П.Г. Тимшин отличился в ходе Вильнюсской операции на территории Литвы. Павел Григорьевич вспоминал об этом: «20 июля 1944 года, когда наше небольшое подразделение форсировало реку Неман близ местечка Богряны, озверелый враг пустил против нас более батальона пехоты при поддержке 15 танков. Обстановка сложилась тяжёлая. Наша артиллерия застряла на переправе, парализованной беспрерывными бомбардировками с воздуха. Трудность была ещё и в том, что приходилось отбиваться от танков пехотным оружием. К тому же позиция оказалась крайне невыгодной для обороны: кругом ровное поле, по которому свободно маневрировали вражеские танки и бронетранспортёры; впереди — укреплённая деревня, откуда наши редкие цепи видны как на ладони. Командование дало приказ отойти на запасные позиции, а пулемётчикам — прикрыть отход. Видя, что нам удаётся сдерживать пехоту, немцы бросили вперёд бронетранспортёр. Я прекратил огонь. Когда машина развернулась и десантники стали спрыгивать на землю, полоснул длинной очередью прямо в кучу фашистов. С бронетранспортёра застучал крупнокалиберный пулемёт. Вокруг окопа засвистели пули. Наш расчёт был выведен из строя, я ранен в руку.

Из Богрян шли четыре танка, один из них — прямо на мой окоп. Я успел оттащить «максима» в густую рожь и потерял сознание. Очнувшись, увидел, как немцы добивают наших раненых. Окончив своё гнусное дело, фашисты ушли. Перетянув кровоточащую руку, я пополз к погибшим товарищам, взял у них четыре противотанковые гранаты, подтащил пулемётные ленты. Когда началась новая атака, пропустив танки вперёд, открыл огонь по пехоте. Немцы залегли и не сразу сообразили, откуда их обильно угощают свинцом. Наконец, четыре танка развернулись и пошли к краю ржаного поля. Я оставил бессильный против брони пулемёт и спрятался в противотанковую щель. Бросок гранаты — первая стальная громадина встала. Четырьмя гранатами были подбиты три танка. Четвёртый, лязгая гусеницами, двинулся обратно. Ещё дважды я был ранен, но всё же сумел подползти к пулемёту и снова открыл огонь по врагу. В это время на плацдарм переправилась артиллерия, и наши части, получив мощную поддержку, отбросили противника далеко за Богряны».

Павла Тимшина, окровавленного, с чуть прощупывавшимся пульсом, нашли санитары. Он был эвакуирован в тыловой госпиталь в Рязань. Несколько дней младший сержант пролежал в беспамятстве. Очнувшись, пошевелил ногами — двигаются, левая рука тоже в порядке, а вот правая не шевелится, но сильная боль отдаёт в спину. Всё равно хорошо: жив остался!

Из воспоминаний Павла Григорьевича: «Прошло несколько дней. Думаю: «Надо о себе родным сообщить». Сосед по палате под мою диктовку написал письмо. Позднее узнал, что оно внесло неразбериху, так как за время моего молчания, которое длилось месяца полтора, родным пришли официальная похоронка и сообщение, что за совершённый боевой подвиг П.Г. Тимшину будет посмертно присвоено звание Героя Советского Союза».

После шестимесячного лечения в госпитале до окончания войны служил на аэродроме в подмосковном Тушине, так как военно-врачебной комиссией был признан негодным к строевой службе. Для награждения «Золотой звездой» младшего сержанта вызывали в Москву в Кремль. Демобилизовался герой в ноябре 1945 года, а вот его отцу не повезло: 30 апреля того же года рядовой Григорий Минеевич Тимшин при штурме Берлина был тяжело ранен и через месяц скончался в госпитале.

Павел Григорьевич вернулся на родину, отучился в Нолинском сельскохозяйственном техникуме, работал трактористом и комбайнёром, затем слесарем автохозяйства в Нолинске и в райисполкоме. В 1949 году П.Г. Тимшин женился на сельской учительнице Любови Константиновне. У них родились дети Татьяна и Николай. Павел Григорьевич никогда не кичился званием Герой. Говорил, что многие достойны высоких наград, только не все их получили. Ничего не просил. 16 лет с семьёй прожил в Нолинске в шестнадцатиметровой коммуналке барачного типа. Лишь накануне 20-летия Победы Тимшиным дали небольшую двухкомнатную квартиру.

Павел Григорьевич чувствовал себя виноватым пред не вернувшимися с полей сражений фронтовиками и их родными. Однажды, стоя в очереди в магазине, Тимшин увидел, как к прилавку подходит ветеран войны и просит продать ему товар без очереди, ведь так положено. А рядом старушка говорит мужчине: «Сынок, ты счастливчик, что пришёл с фронта живой, а мои ребята не вернулись, но я стою и жду своей очереди». С тех пор Павел Григорьевич никогда не пользовался правом внеочередного обслуживания, хотя был тяжело ранен и удостоен высшей награды Родины…

После продолжительной болезни П.Г. Тимшин скончался 29 ноября 2007 года. На доме № 13Б по улице Карла Маркса в г. Вятке, где он жил шесть лет, в школе села Русский Турек, где учился, в Шурме, где несколько лет работал, установлены мемориальные доски, а в родной для героя деревне Кизерь одна из улиц переименована в его честь.

Павел Григорьевич так говорил о войне: «Вспоминая то тяжёлое для нашего народа время, коротко скажу, что война — это горький пот и кровь. Это после каждого боя уменьшающиеся списки у полкового писаря. Это последний сухарь во взводе, разделённый на пятерых, оставшихся в живых. Это котелок ржавой болотной воды и последняя цигарка, которую жадно докуривает, обжигая пальцы, солдат, глядя на ползущие танки. Война — это письма, которых ждут и боятся получать. Это застиранные бинты полевых госпиталей. Это особая, обнажённая любовь к добру и жгучая ненависть к злу и смерти. Это погибшие молодые жизни. Это несбывшиеся надежды невест, не ставших жёнами. Иногда я вижу, как дети играют в войну. В их понимании война — это не уничтожение и огонь, не горе, а романтика и подвиги. У них нет такой памяти-опыта, как у взрослых.

Мы стали солдатами в 17–18 лет. В войну наше поколение научилось любить и верить, смеяться и плакать. Мы научились ценить то, что в силу привычки теряет ценность в мирные дни. Мы научились ненавидеть трусость, фальшь, ускользающий взгляд подлеца, равнодушие, от которого один шаг к преступлению. Наша верность взвешивалась на точнейших весах. Твой автомат лежал на бруствере рядом с моим, твоя последняя вода во фляге была моей водой, твоё горе было моим… В короткие минуты затишья даже после самых тяжёлых боёв, когда тело как будто налито свинцом, а слух готов уловить нарастающий шелест снаряда, мы слышали, как стрекочет кузнечик, как жужжит шмель над окопом, как скрипит колодец в дальней деревне.

Не могу не сказать самые тёплые слова о наших девушках, участницах тех кровопролитных боёв, которые наравне с нами выдерживали неимоверную адову нагрузку военных лет. Слабые, маленькие, они под огнём противника вытаскивали на плащ-палатке раненых бойцов. Уму непостижимо, как они это делали, ведь иногда под сто килограммов весил тот бесценный груз. Устав до изнеможения, они находили в себе силу для того, чтобы улыбнуться раненому, чтобы, держа его руку в своей, отдавать ему, теряющему надежду с каждой каплей крови, свою силу и волю к жизни.

Пройдут годы, десятилетия. Нас сменят новые поколения людей. Думая о прошлом и мечтая о будущем, они будут вспоминать всех, кто погиб, защищая их будущее».

Владимир Шеин

Фото

Возврат к списку