Крестный ход через века

Ежегодно 5–6 июня небольшое село Великорецкое, затерявшееся среди бесконечных лесов и полей Вятского края, становится духовным центром этой древней православной земли. Тысячи паломников, отложив дела, взяв с собой только самое необходимое, решаются отправиться в путь по вятскому бездорожью на реку Великая к месту явления чудотворного образа святителя Николая. После того, как в 2000 году крестный ход получил статус всероссийского, здесь можно услышать не только вятскую речь с характерным для неё оканьем, но и всю Россию от Калининграда до Владивостока, сквозь голоса которой изредка пробивается иностранная речь из Мадрида и Лондона, Нью-Йорка и даже далёкой Австралии. 

Когда 3 июня паломники, получив в Трифоновом монастыре благословение митрополита Вятского и Слободского Марка, отправляются в путь и их многотысячная колонна проходит через всю старую Вятку мимо сияющих золотом куполов древних храмов, нельзя удержаться от слёз радости и трудно поверить, что ещё совсем недавно это было невозможно. В течение нескольких десятилетий власть, присягнувшая на верность атеизму, старалась во что бы то ни стало остановить паломников: Великорецкий крестный ход был официально запрещён, на пути богомольцев расставлялись милицейские кордоны и «добровольные» народные дружины, часовня на месте явления чудотворной иконы была взорвана, а в святом месте, предварительно оцепленном спецвойсками, проводились учения ДОСААФ. Несмотря на это верующие небольшими группами всё же «просачивались», как сказано в милицейских сводках, на реку Великая, не давая прерваться благочестивой традиции, которая насчитывает уже более шести веков. И крестный ход выстоял! Более того, с годами потаённые ручейки паломников превратились в полноводную реку, обнимающую своими берегами всю Россию.

Как это произошло? Почему вся мощь атеистического государства не смогла остановить, обратить вспять этот ручеёк живой православной веры? Чем смогла эта благочестивая, но всё же сугубо местная традиция заинтересовать тысячи людей за пределами Вятской земли? Что заставляет их каждый год в начале июня, оставив домашний уют, снова идти на Великую? Возможно, это и есть главная загадка Великорецкого крестного хода, но, чтобы приблизиться к ответу на неё, мы должны вспомнить историю этого паломничества. 

* * * 

Как сообщает одно из многочисленных сказаний о Великорецкой иконе святителя Николая, обретение чудотворного образа произошло в 1383 году «при державе благоверного и благородного, и христолюбивого великого князя Димитрия Иоанновича, нарицаемого Донским, при архипастырстве всесвятейшего Пимена, митрополита Московского и всея России». Это было время, когда православные люди, в основном новгородцы, только начинали заселять Вятскую страну, расположенную за непроходимыми лесами и болотами Поветлужья в пограничных с Ордой землях. В одном из таких русских поселений на реке Кобра был образ святителя Николая, написанный «в чудесех», то есть с житийными клеймами, рассказывающими о чудесах великого святого. Первые вятские христиане нередко подвергались нападениям воинственных местных племён, особенно черемисов. Спасаясь от одного из таких набегов, они были вынуждены бежать «дикими лесами» на реку Великая и там «в густой чаще леса на высокой горе неведомо како судьбами Божьими той святой образ оставиша». 

Спустя некоторое время икона была обретена местным крестьянином, который не смог сохранить свою находку в тайне, так как уже вскоре Господь излил через неё столько чудес и исцелений, что местные жители решили построить на месте обретения образа сначала часовню, а затем и деревянный храм, под своды которого была перенесена чудотворная икона. 

Между тем черемисы продолжали нападать на поселения вятчан, разоряли их храмы и жилища. Тогда, желая уберечь святыню от поругания, жители Хлынова предложили перенести чудотворный образ святителя Николая в свой город под охрану его крепостных стен. Это произошло около 1400 года. С тех пор жители Хлынова (с 1780 — Вятки, с 1934 — Кирова) по данному обету ежегодно приносили Великорецкий образ на место его чудесного обретения. За шесть с лишним веков традиция прервалась лишь единожды в 1551 году, когда вятчане по каким-то причинам «отложили хождение» на реку Великая и тут же были наказаны суровыми морозами, внезапно ударившими в начале июня и погубившими все посевы. Когда же, осознав свою ошибку, они поспешили исполнить обет, то «бысть во всю страну Вятскую теплота велия и изобилие плодов земных». 

Это событие немало послужило известности Великорецкого образа. В июне 1555 года по указу царя Ивана Грозного и с благословения святителя Макария, митрополита Московского и всея Руси, икона была с почётом принесена в Москву, где в честь неё был освящён южный придел собора Покрова на Рву, известного как храм Василия Блаженного. Более года великорецкая святыня находилась в столице и на обратном пути из Москвы в Хлынов посетила Вологду и Великий Устюг. Второе путешествие чудотворной иконы в Москву состоялось в 1614– 1615 годах, когда наше Отчество переживало последствия Смуты. Мы не ошибёмся, если скажем, что именно благодаря Великорецкой иконе удалённая от центра Вятская земля стала известна Москве и всей православной России. Бесспорен её вклад в создание в 1657 году самостоятельной Вятской епархии, правящие архиереи которой всегда проявляли живой интерес к почитанию Великорецкого образа. В 1668 году указом первого вятского епископа Александра был определён день празднования в честь явления Великорецкой иконы святителя Николая — 24 мая (6 июня по новому стилю), для которого была составлена особая церковная служба. 

В те далёкие годы прославленное паломничество совершалось водным путём по рекам Вятка и Великая. В 1778 году архиепископ Лаврентий (Баранович) принял судьбоносное решение, раз и навсегда утвердив сухопутный маршрут. С тех пор паломники со всех уголков епархии сначала сходились в губернский город Вятка и уже оттуда, получив архипастырское благословение, отправлялись с чудотворной иконой на реку Великая. До 50 тысяч человек собирали в начале XX века великорецкие торжества! Однако заметим, что в те годы, как и в далёком XV веке, они по-прежнему не выходили за границы местной религиозной традиции. 

Очевидно, что в годы гонений на Церковь Христову сохранить, сберечь крупицы этой древней традиции было настоящим подвигом. Такое положение сохранялось до конца 1980-х годов, когда в отношении советского государства к Русской Православной Церкви наметились первые положительные изменения. Стремясь использовать их во благо Церкви Христовой, архиепископ Вятский и Слободской Хрисанф в 1989 году обратился с просьбой разрешить паломничество и богослужение на реке Великая. Власти пошли на осторожные уступки, позволив совершить крестный ход, но не из Вятки (Кирова), а из ближайшего села Чудиново, расположенного в семи километрах от Великорецкого. Божественную литургию в походной церкви на берегу реки в тот год совершил вятский архипастырь с собором духовенства при большом стечении богомольцев. Это было важным свидетельством того, что великорецкая традиция жива несмотря на годы запрета и гонений. 

* * * 

И снова потекла людская река в Великорецкое! С каждым годом она становилась всё полноводнее. С 1992 года крестный ход стал совершаться по своему историческому маршруту: Вятка, Макарье, Бобино, Загарье, Монастырское, Горохово, Великорецкое, Медяны, Мурыгино, снова Вятка. Это немалый путь длиной около 150 километров, три дня вперёд и два обратно. Дорога разная: то полем, то лесом, то асфальтированной трассой, то почти непроходимым бездорожьем… 

Вспоминается, как однажды в конце второго дня, когда за плечами уже было два десятка километров пути, крестный ход… заблудился. В тот год мы впервые шли с новым провожатым, и он в поле свернул не на ту тропинку, а за ним — ещё несколько тысяч паломников. Что тут поделаешь? Священники остановили колонну и предложили отдохнуть несколько минут, пока они не найдут нужный путь. Присели и мы. Вдруг слышим, что рядом звучит английская речь. Это разговаривают между собой два американских журналиста, приехавшие «за русской экзотикой» и уже весьма измотанные прошедшим днём. Прислушались и не смогли сдержать улыбки. Помнится, что один из них спрашивал с явным недоумением и даже раздражением: «Не пойму, если они уже шестьсот лет здесь ходят, то почему не знают дороги? Почему у них нет указателей и никакого сервиса: кафе, телефонов, гостиниц?». Второй сначала молчал, а потом глубокомысленно изрёк: «Я вообще-то думаю, что это они (он кивнул на сидящих рядом священников) специально нас в лес завели, чтобы усилить наши страдания. Но время уже позднее, солнце скоро сядет, пора бы им поторопиться и нас из леса вывести». Дорогу мы, конечно, вскоре нашли и с небольшим опозданием пришли на ночлег в село Монастырское, а этот случай я ещё долго вспоминал с улыбкой. Впоследствии не раз встречал среди паломников иностранцев: испанца Хуана, которого к концу третьего дня пути крестоходцы называли «Ваней» и, хлопая по плечу, с сожалением говорили: «Хороший ты парень, Иван, вот только жаль, что не православный»; американского профессора Лэрри Холмса, который по возвращении с реки Великая написал, возможно, одну из самых искренних книг о России и позже принял Православие с именем Иларион; итальянского фотографа Томмазо Бонавентуру, не владевшего русским языком и на каждый вопрос паломников неизменно отвечавшего добродушной улыбкой; англичанку Стеллу Рок, которая, пройдя весь крестный ход, загорелась желанием снять о нём для своих соотечественников документальный фильм и искренне удивлялась русским бабушкам, обгоняющим в пути более молодых и здоровых паломников. А сколько перед глазами прошло прекрасных и одухотворённых лиц наших соотечественников! 

Каждый раз, вспоминая их, я думаю о том, что не история обретения Великорецкого образа, не данный вятчанами обет заставляют людей, порой совершенно далёких от вятской культуры и истории, вновь приезжать в начале июня на Вятку, чтобы вместе пройти этот путь, точнее, вместе прожить эти несколько дней паломничества со всеми его трудностями. Даже кровавые мозоли на ногах — ничто в сравнении с радостью и опытом новой жизни во Христе, которые даёт ощутить Великорецкий крестный ход. Я и сам хорошо помню, как, возвратившись из первого в моей жизни паломничества на Великую и заглянув в расположенный рядом с домом магазин, был поражён тем, что в нём совершенно ничего не изменилось: те же ценники, те же покупатели, та же крепкого сложения дама за кассой. Конечно, я понимал, что глупо требовать каких-то перемен лишь потому, что меня несколько дней не было в городе. Дело в другом: те дни пути на Великую и обратно, молитвы и встречи, праздничные торжества, за которыми Господь судил мне исповедоваться и причаститься Святых Христовых Тайн — всё это показалось мне целой жизнью, совершенно иной, а здесь — всё по-прежнему. Контраст был настолько разительным, что я пообещал себе больше никогда не заходить после храма или крестного хода в магазины. Теперь, будучи священником, я понимаю, что это первое в моей жизни паломничество действительно было опытом той новой, подлинной жизни, которой по существу и является христианство. 

В течение трёх десятилетий буквально на наших глазах древняя и благочестивая традиция Вятской земли выросла в событие, сопережить которое стремятся десятки тысяч людей со всех уголков нашего Отечества, ближнего и дальнего зарубежья. Давно сданы в музей листовки с текстом решения Верховинского райисполкома от 9 мая 1959 года о запрете Великорецкого крестного хода, позабыты за ненадобностью партбилеты чиновников и повязки «добровольцев», задачей которых было «не пущать» паломников на Великую. И это верно: рано или поздно всё, в чём не было жизни, оказывается в музее, и лишь живая традиция, как росток после долгой и трудной зимы, при первом тепле всё равно пробьётся к свету и Тому, Кто вдохнул в неё жизнь. 

протоиерей Александр Балыбердин